На сайте «Независимой газеты» опубликована рецензия журналиста и религиоведа А. А. Белова на книгу Н. А. Бережной «В битве за истинную веру. Кальвинизм в Германии в XVI веке», выпущенную Санкт-Петербургским филиалом издательства «Наука». 

Выбор в пользу меньшинства вдохновил Германию. Как небольшое княжество оказалось в авангарде Реформации
Об авторе: Алексей Анатольевич Белов – религиовед

Утверждение кальвинизма в Пфальце в правление курфюрста Фридриха III – хронологически первая модель протестантской, точнее кальвинистской, Реформации. Но куда менее изученная в отличие от подобных процессов в Пруссии. Ее причины и движущие силы «остались за пределами внимания историков», как зарубежных, так и российских. Наталья Бережная реконструирует биографию главного персонажа этой истории: «В 1563 году курфюрст Фридрих III издает Гейдельбергский катехизис и тем самым официально вводит в курфюршестве кальвинизм. Обращение Пфальца в реформатское вероучение стало одним из основополагающих событий немецкой истории XVI – первой половины XVII века».
Немало внимания уделила автор и «наследнику» Мартина Лютера Филиппу Меланхтону и многим другим действующим лицам той эпохи. Так, Бережная считает, что именно «своеобразие теологических воззрений Меланхтона позволило кальвинизму» скрытно проникнуть в Германию. Она даже предлагает говорить об особом меланхтоновском периоде, который другие историки нередко называют криптокальвинизмом: «В течение нескольких десятилетий многие сторонники Меланхтона не называли себя кальвинистами открыто, но разделяли их религиозные убеждения и защищали перед своими князьями».

Не обошлось и без местных особенностей – религиозных настроений знати и образованного среднего класса. Автор цитирует историка Майнрада Шааба: «Лишь немногие могли понять теологические противоречия во всей глубине; кроме того, большинство избегало высказывать свое мнение». При этом была очевидная необходимость реформ, критическое отношение к Святому престолу.

Описанный процесс интересен и как пример конфессионализации. Этим специфическим термином обозначается «процесс укоренения в общественном сознании и традиционных формах повседневности религиозных и социально-политических норм новых церквей – лютеранской, кальвинистской и обновленной католической». А при более отстраненном взгляде эта история производит не самое приятное впечатление, особенно в контексте социальной и религиозной психологии масс. История вновь и вновь повторяется – на этот раз история самого христианства на примере его отдельной ветви. Как и в начале нашей эры, только возникнув и отделившись от материнского лона иудаизма, новая религия дробится на множество учений. Их ожесточенная и кровопролитная война за право на истину заняла несколько столетий новой эры. Подобно событиям на заре христианства, протестантизм, едва возникнув, делится на разные толки, вплетается в политические распри и экономические доктрины. Только куда быстрее – на все про все потребовалось лишь несколько десятков лет. И за 500 последующих лет Реформация породила неимоверное множество направлений, течений и деноминаций.

Спустя всего 43 года после оглашения тезисов Лютера один из самых сложных и невоздержанных на язык богословов, доктор Тилеманн Хесхус в своем «Вероисповедании о Святой Вечере Господа нашего Иисуса Христа» разделяет христиан. По его мнению, принимающие в причастии Плоть и Кровь Христову бывают не только «верующими и истинными христианами», но также фальшивыми и злыми. Участь первых – утешение и спасение, вторых соответственно – осуждение и проклятие. Кальвинисты и цвинглиане у Хесхуса – фанатики, клеветники и разбойники. Те отвечают обвинением в идолопоклонстве и т.д. К сожалению, этим документом в приложении и редкими упоминаниями в тексте и ограничивается информация о богословских нюансах противостояния. Видимо, автор и не ставила себе задачу более подробного изложения теологических разночтений и противоречий.

Бережная подчеркивает различия между Лютером и Кальвином. Если отец всей Реформации был «погружен в немецкие дела», то расчетливому и гибкому Кальвину были чужды национальные интересы. Автор описывает стратегическую многоходовку Кальвина, желавшего стать «свидетелем торжества Реформации» еще при жизни.

Если абстрагироваться от событий без малого 500-летней давности, нельзя не заметить важнейшее влияние кальвинизма на последующее развитие западноевропейской цивилизации. Автор пишет в предисловии, что и европейская, и заокеанская политическая философия испытали влияние социальных идей кальвинизма: «Дух политического прагматизма, тщательного оберегания общественных прав, парламентаризма и экономической рачительности своими корнями восходит к реформатской доктрине». Разумеется, упомянут фундаментальный труд Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма». Бережная напоминает, что Вебер пытался определить «сущность влияния протестантской доктрины на экономический быт Европы», рассматривая именно кальвинистскую модель.

А что до самого курфюрста Фридриха, то он лишь удачно вписавшийся в исторические процессы персонаж. Внутрипротестантский раскол между гнесиолютеранами и филиппокальвинистами из-за границы подогревали в свою пользу агенты Кальвина, и тут весьма кстати возник внушаемый правитель Фридрих. Подготовленный к Реформации личной непростой судьбой – ему постоянно приходилось жить, править и растить множество детей в режиме строгой экономии. А также женой Марией, чье сильное влияние на курфюрста отмечают все историки. Это был и его личный благочестивый выбор, и образ жизни народа, для которого он как правитель избрал строгую иерархию и регламентацию всех сторон жизни общества.


Источник